ВЕТЕРАН.

    Олли Олсон сегодня пребывал в хорошем настроении. Утром, во время пробежки, он повторил свой рекорд пятилетней давности, пробежав три мили за сорок минут. В этом году ему исполняется сто двадцать, ещё жить да жить, а ведь последние годы он не следил за своим здоровьем, гробил почём зря. Пил виски едва не каждый вечер, курил, порой и травкой баловался. А уж женщины в его доме не переводились. По крайней мере, во время отпусков.

    Да и работа Олсона отнюдь не способствовала поддержанию здоровья в хорошей форме. Нет, в хорошей форме он пребывал всегда, но нервы, нервы уже не к чёрту. А ведь говорят, что все болезни от нервов.

    Олсон улыбнулся сам себе, взглянув в зеркало. Он всё ещё крепок, мышцы ещё совсем не рыхлые. И пробежал сегодня, ух! А три года назад он бросил курить, порция виски теперь только по выходным, а женщины…. Женщинам нравятся сорокалетние, или парни лет по шестьдесят, когда кровь как огонь.  А Олли уже ветеран, ему сто двадцать. Нет, он не стар, ну, не двести же ему, в самом деле. Но уже не тот герой-любовник. Да и желания уже такого, как раньше, нет. Да и нет тут никого, кого можно закадрить.

  - Ну, что Олли? - спросил он своё отражение, поворачивая голову то влево, то вправо. – Что будешь делать сегодня?

    И тут же сам себе ответил:

  - Сегодня я наведу порядок на чердаке. Завтра приедут мастера и переоборудуют его в мини-спортзал, нужно разобрать вещи. Что-то выкину, что-то оставлю. Но, скорее всего, выкину всё. Да!

    С гордо поднятым подбородком Олли отправился на чердак, поднявшись по откидной лестнице. «Нужно будет сказать, чтобы лестницу сделали нормальную, а то пока разложишь, сложишь, уже и в спортзал неохота будет подниматься».

    На чердаке медленно разгорались автоматические лампы, Олли стоял посередине, по хозяйски уперев руки в бока и осматривая то, что он приговорил на выброс.

    К слову сказать, на выброс был приготовлен всего один кофр из металлопластика с надписью «The armed forces of the Federation». Олли хмыкнул, подошёл к кофру, присел и принялся открывать застёжки. Потом приподнял крышку, откинул.

  - Ну, и? – спросил он сам себя. – Посмотрим, что тут у нас?

    Он начал выкладывать всё, что было в кофре на пол, усевшись поудобнее и оперевшись локтем о край.

    Старый армейский многофункциональный коммуникатор, хорошая вещь, даже ещё и работает. Можно оставить. На всякий случай. А ведь этот комм, ему лет сорок, наверное. Старая модель, но такие сейчас не делают. Он и в огне не горит и в воде не тонет. Даже кислота его не берёт, вон, лишь края чуть оплыли. А ведь были времена, комму выручал Олли на поле боя. И в степи, и в джунглях, и на островах Арвеи, где их тогда прижали имперцы. Ох, и жарко тогда было. Имперцы будто бессмертные, атака за атакой, налёт за налётом, всё идут и идут. А их, космодесантников Федерации, всего триста человек, и гибнут, гибнут один за другим. А имперцы, видя, что горстка десантников не отдаёт плацдарм, принялись глушить эфир, чтобы те не вызвали подмогу. Но зря. Вот он, коммуникатор, ему помехи нипочём, он принимал сигнал с орбиты, отсылал обратно. Выручил не раз. Нет, такие вещи выбрасывать нельзя.

    Олли отложил коммуникатор в сторону. Да, сюда он отложит то, что ещё может пригодиться. На всякий случай.

    Следующим предметом, приговоренным на выброс, оказался армейский штурмовой нож. В полужёстком чехле, лезвие в двенадцать дюймов длиной и шириной в два с половиной, с активной режущей кромкой, рукоятью из дерева старм, что растёт только на Аламеде. Вот только незадача, лезвие обломано наполовину.

    Олли вытащил нож из чехла, посмотрел на тёмно-серое матовое обломанное лезвие. Да-а, а ведь хорошая штука была. И жизнь он Олли спасал не раз, когда имперские «Волки» вызывали их, «Скорпионов», на нож. А вот поди ж ты, в последнем бою сломался. Но жизнь Олли спас.

    Ведь как было дело-то. В тот раз дрались за орбитальную станцию «Орион-2» в системе Фанзея. «Скорпионы» пошли в атаку, когда по станции отработала авиация, подавив зенитный огонь. Шли буквально на абордаж, вскрывая первичную обшивку термитной взрывчаткой. Потом по коммуникациям дальше, к жёсткому корпусу. А за ним имперские «Волки», те ещё специалисты, в бою равны «Скорпионам». Раздумывали недолго, пошли на нож. Олли достался огромный «волк», двигался как ураган, броню полосовал как тряпку. Но Олли тоже не из дерьма слеплен был, извернулся и проведя финт одним ударом под герметизирующее кольцо и всадил нож. Да только поторопился вынимать, дёрнул на себя и обломал лезвие. А потом, уже после боя, он понял, почему нож сломался. Во время атаки «волка», Олли активно работал на защиту, парируя нож противника своим ножом. Видимо за время службы лезвие прослабло, а в последнем бою и вовсе приняло на себя слишком много.

    Олли убрал нож в чехол, и отложил к коммуникатору. Такие вещи выбрасывать нельзя. Это память. Если выкинуть, это как от себя кусок плоти отрезать.

    Следующей вещью, которую Олсон достал из кофра, оказался портсигар. Его Олли почти сразу отложил к коммуникатору и ножу. Ванталловый сплав, почти невесомый, но в то же время крепкий. Портсигар ему подарил командир бригады «Скорпион», за спасательную операцию, проведённую за одну ночь. Дочь одного из сенаторов была похищена имперцами, и якобы удерживалась в неволе. Но они тогда, двенадцать «скорпионов», выкрали девушку обратно. Без шума и пыли. Это была единственная операция, когда Олли никого не убил. И никто не убил. Все сработали чисто. Это память, вон, даже гравировка на одной стороне – «Капитану Олсону, за безупречное выполнение операции». Только вот досада, командир бригады портсигар подарил, а вот сигар в нём не оказалось. Но всё равно, это память, такими вещами не разбрасываются.

    Отложив портсигар, Олли достал из кофра небольшой пакетик с четырьмя шариками. Это тоже были воспоминания, не очень приятные, но всё же воспоминания.

    В одном бою Олли остался один на четверых имперцев. Он вызвал их на нож. В принципе, всё было честно. Один «скорпион» на четверых «мангустов». Да, «мангусты» не «волки», но тоже бойцы. И вот, когда закружились они в танце смерти, один из имперцев возьми, да и выстрели в упор из «магнитки». Одна очередь – шесть дырок. Два беритиевых шарика прошли навылет, четыре застряли в кишках. Казалось бы, бой был проигран, но его не добили. Отнесли к себе в тыл, где доктор ихний постарался, вытащил все шарики. А потом Олли отправили на обменный пункт, где обменяли на таких же пленных имперцев. Дома ему дали долечиться, а потом отправили в штрафной батальон, на год. Но он и там выжил.

    Пакетик отправился к коммуникатору, ножу и портсигару. Олли на минуту замер, вспоминая, как это всё было. Тогда, казалось, что жизнь окончена. Но выжил. Горел, тонул, но выкарабкивался. И даже приносил трофеи.

    Олли достал из кофра мешочек, сшитый из старой полевой куртки, развязал его и вытащил на свет связку жетонов. Насколько он помнил, их здесь было около пяти сотен, лёгких прямоугольных пластинок, нанизанных на несколько цепочек. Боевой счёт. И почти все были взяты в рукопашной, когда один на один, нож на нож, с такими же профи, как и ты сам. И только хитрость, только сила, только удача.

    Это память, это трофеи, такое не выбрасывают. А это что? Это ещё один пакетик, с куском металла, размером в половину ладони. Осколок от кластерной мины, сработавшей неизвестно от чего. Не повернись тогда Олли, чтобы махнуть рукой своим парням, всё, оторвало бы всё имущество, и тогда прощай оружие. А так просто засел в заднице. Эх, и смеялись тогда парни, подкалывали. И смех и слёзы. Такие вещи не выбрасывают, память. Вот так, посмотришь, и вспоминаешь, как оно было. Кто там тогда с ним был? Джимми Карсон, кажется, капрал. Стиг Фергюссон, сержант, Ники Тарабески, тоже капрал. Кто ещё? Да многие, всех и не упомнишь. И все они уже мертвы, а он жив.  

  - Так, а это что у нас? – спросил Олли, доставая очередную вещицу. Это был чёрный берет со значком скорпиона, колющего себя самого жалом. Олли бережно распрямил его, чуть встряхнул, надел, поправил и покивал сам себе. – Умри, но победи!

    Это был девиз бригады космодесантников особого назначения «Скорпион». Сердце Олли забилось чаще, подбородок поднялся выше, глаза прищурились, и, будто наяву, вдруг заиграл марш, а сотни голосов начали петь. И Олли стал подпевать:

  - …и на обломках мёртвых зданий реет гордо наше знамя! Скорпионы! Скорпионы!..

    В этот момент заскрипели ступени лестницы, музыка вдруг оборвалась, Олли замер. Рука сама потянулась к ножу.

  - Мистер Олсон! Вы здесь?!

  - Стоять! – взревел Олли вскакивая и вытаскивая из чехла обломанный нож. – Ещё шаг, и я пущу твои кишки погулять!

    В проёме появилась голова, она медленно повернулась.

  - Мистер Олсон, это я, - человек поднялся ещё на пару ступеней. – Вы принимали сегодня лекарства?

  - А-а, это ты, рядовой, - протянул Олли, убирая нож. – К чёрту твои лекарства, я здоров как таром! Я пробежал сегодня три мили за сорок минут! Я здоров, чёрт тебя подери! Убирайся отсюда.  

  - Не хорошо нарушать распорядок, мистер Олсон. – Человек продолжил подниматься по лестнице, в итоге он оказался на чердаке и шагнул к Олли, доставая руку из кармана белого халата.

    Олли не успел чуть-чуть, игла вонзилась в грудь, а уже через секунду в теле появилась вялость. Он ещё пару секунд стоял, потом опустился на колени, а потом и вовсе повалился на пол.

  - Эй, парни! Живо сюда! – крикнул человек в белом халате в проем, где была закреплена лестница. – И барахло это приберите обратно в кофр.

    На чердак поднялись двое крепких парней с носилками, увешанные ремнями. Олсона положили на носилки, закрепили ремнями и спустили вниз. Потом один из парней вернулся и покидал все вещи, которые Олли достал, обратно в кофр, закрыл крышку и замкнул защёлки.

    А Олли отнесли в процедурную, где переложили на специальную кровать и подключили к сложной аппаратуре.

  - Вколите ему шесть кубиков антимеморина, потом обычная схема. – Распорядился человек в белом халате, отходя от кровати. – Потом отвезите его в палату. И следите, чтобы он принимал утром дезаптал. Ещё раз случится такое, поувольняю всех!

  - Сэр, может этот кофр выкинуть? – поинтересовался один из медперсонала.

  - Нет. Это единственные личные вещи Олсона. Даже если он сумасшедший, это не повод оставлять человека без личных вещей. Тем более он ветеран, это нужно уважать. Кстати, он действительно бегал сегодня?

  - Да, сэр, - отозвалась медсестра. – Я как раз шла на смену, вдоль ограды клиники с южной стороны, а он по внутренней аллее наматывал круги. Я подумала, что это вы разрешили….

  - И что, он действительно хорошо бегал? Он сказал, что пробежал три мили за сорок минут.

  - Бегал так, будто ему двадцать, сэр, - подтвердила медсестра.

  - А ведь ему сто двадцать, - человек в белом халате вздохнул. – А выглядит на шестьдесят. И срывы у него случаются уже в третий раз.

    Медперсонал хлопотал над уснувшим Олли, делая инъекции, подключая аппаратуру, снимая показания.

    Утром Олли проснулся бодрым и свежим, будто проспал сутки. Это было недалеко от истины, но только Олли этого не знал. Он спустил ноги с кровати, нащупал разношенные тапки, встал, прошлёпал в ванную. Умываясь, он смотрел на себя в зеркало и подмигивал.

  - Всё нормально, Олли, - шептал он. – Всё нормально. Завтра приедут рабочие и оборудуют на чердаке спортзал. Сейчас на пробежку, а потом разобрать хлам на чердаке. Всё нормально.

    Он вышел из ванной комнаты, прошёл в комнату, взял с прикроватного столика стаканчик с капсулами, разом закинул в рот, вернулся в ванную, запил водой. Потом ещё пару минут смотрел на себя в зеркало.

  - Мне бы в бой. – Это было сказано тоскливым глухим голосом.

    Через минуту Олли вышел из своего домика, как был, в пижаме, но на ногах вместо тапок были мягкие кроссовки. Присел на скамейку и посмотрел вверх. Пели птицы, порхали бабочки, воздух был полон сладких запахов. Мимо прошёл человек в белом халате, здороваясь на ходу:

  - Доброе утро, мистер Олсон! Всё в порядке?

  - Да, утро доброе! Всё в порядке, док. Что дают на завтрак?

  - Овсянка со сливовым вареньем, тосты, шоколадное масло и какао на молоке. А ещё сегодня проводят чемпионат по калдосу. Поучаствуете?  

  - Калдос, это хорошо. Я обязательно приду.

    Олли сидел и смотрел вверх, наблюдая, как носятся стрижи, ловя мошкару и жучков. Потом он встал и пошёл в направлении пищеблока, где располагалась столовая, думая, что сегодняшнюю пробежку нужно сделать в северной аллее, которая располагалась как раз за пищеблоком. А потом разобрать барахло на чердаке. А овсянку док пусть сам ест, и какао пьёт. Ему бы мяса, да порцию виски, вот это жизнь!

     А человек в белом халате смотрел вслед, довольно улыбаясь, процедуры прошли успешно, Олли Олсон вновь был послушным пациентом. И никаких проблем.     

23.08.2013. Коломна